Рэй Брэдбери. 451 градус по Фаренгейту
Мнемонический роман для запоминания температуры горения книг
Мнемонический роман для запоминания температуры горения книг
Классическая утопия
Если хочется узнать, чему анти-: утопические романы Томаса Мора, Томазо Кампанеллы, Фрэнсиса Бэкона, Сирано де Бержерака
Если хочется узнать, чему анти-: утопические романы Томаса Мора, Томазо Кампанеллы, Фрэнсиса Бэкона, Сирано де Бержерака
Незаметно и крадучись, система вводит новые правила жизни. Под видом безопасности граждан. Для всеобщего спокойствия. Внешние ограничения поначалу вызывают скепсис, смешки, на них не обращают внимания. Но в какой-то момент оказывается, что всё необратимо изменилось. В сердцах поселяется страх, внешний контроль становится внутренним, люди сами отказывают себе в свободе.
Так случилось и с папой Чижа. А мама Чижа – исчезла. И сам он больше не может зваться Чижом, это опасно.
Селеста Инг пишет о том, как возможно одиночное противостояние в таких условиях. А ещё о том, возможно ли вернуть понимание и доверие сына, который из мальчика стал подростком, пока тебя не было рядом.
Так случилось и с папой Чижа. А мама Чижа – исчезла. И сам он больше не может зваться Чижом, это опасно.
Селеста Инг пишет о том, как возможно одиночное противостояние в таких условиях. А ещё о том, возможно ли вернуть понимание и доверие сына, который из мальчика стал подростком, пока тебя не было рядом.
“
Дрожащими руками он открывает конверт. За три года ни слуху ни духу, зато теперь он наконец всё поймёт - почему она ушла, где пропадала.
А в письме ни слова, только рисунки. Весь лист, от края до края, изрисован кошками, каждая с мелкую монетку. Взрослые кошки и котята, полосатые и черепаховые, одни просто сидят, другие умываются, третьи нежатся на солнце. Совсем простенькие - таких ему рисовала когда-то мама на пакетах с завтраками, таких он рисует иногда в школьных тетрадках. Незатейливые, но выразительные. Живые. И больше ничего - ни строчки, ни слова, только кошки, кошки, кошки, шариковой ручкой
А в письме ни слова, только рисунки. Весь лист, от края до края, изрисован кошками, каждая с мелкую монетку. Взрослые кошки и котята, полосатые и черепаховые, одни просто сидят, другие умываются, третьи нежатся на солнце. Совсем простенькие - таких ему рисовала когда-то мама на пакетах с завтраками, таких он рисует иногда в школьных тетрадках. Незатейливые, но выразительные. Живые. И больше ничего - ни строчки, ни слова, только кошки, кошки, кошки, шариковой ручкой
Что, если бы в Советском Союзе за основу была принята совсем иная идеология? Если бы квинтэссенцией культуры стала… игра в шахматы? Для Алексея Конакова это не просто формальная огранка сюжета: вся жизнь героев пронизана этим, и читателя он с головой погружает в эту альтернативную реальность. Вместо школьных сочинений по произведениям классиков – эссе о великих шахматных партиях. Увлечённые споры в компаниях молодых людей - о тайном смысле шахматных партий. Поговорки, шутки, прозвища, речи влюблённых - всё, абсолютно всё автор переводит на шахматный язык! Увлекательный социально-лингвистический эксперимент - хотя бы ради этого стоит читать "Табию тридцать два". Не говоря уже о сюжете, который выстраивается вокруг запрещённого способа игры в шахматы и скрываемой за этим запретом страшной правды – ну да, ну да – о шахматах, конечно.
“
Замена литературы на шахматы устраняла массу проблем и давала массу преимуществ: непосредственно на наших глазах вместо агрессивной имперской культуры рождалось что-то новое и замечательное.
Итак, шахматы.
Шахматы учат логично и строго мыслить, трезво оценивать любые сложные ситуации, не бояться риска, но и не соблазняться миражами — так воспитывается достойный гражданин. Шахматы учат следить за временем и материалом, избегать грубых ошибок и зевков, продумывать и проводить планы — так воспитывается ответственный работник. Шахматы учат уважению к партнеру — ведь партия никогда не создается в одиночку, но всегда вдвоем — так воспитывается эмпатичный, эмоционально здоровый человек. Шахматы — лучшая профилактика автаркии и пещерного национализма: мы оправданно гордимся, что среди дебютов есть Русская партия, Ленинградская система, Волжский гамбит, но знаем, что существует и масса других начал, названных в честь Англии, Франции, Италии, Испании, Шотландии, Голландии, Сицилии, Скандинавии, Каталонии (и целых два — в честь Индии); шахматы — это про весь мир!
Итак, шахматы.
Шахматы учат логично и строго мыслить, трезво оценивать любые сложные ситуации, не бояться риска, но и не соблазняться миражами — так воспитывается достойный гражданин. Шахматы учат следить за временем и материалом, избегать грубых ошибок и зевков, продумывать и проводить планы — так воспитывается ответственный работник. Шахматы учат уважению к партнеру — ведь партия никогда не создается в одиночку, но всегда вдвоем — так воспитывается эмпатичный, эмоционально здоровый человек. Шахматы — лучшая профилактика автаркии и пещерного национализма: мы оправданно гордимся, что среди дебютов есть Русская партия, Ленинградская система, Волжский гамбит, но знаем, что существует и масса других начал, названных в честь Англии, Франции, Италии, Испании, Шотландии, Голландии, Сицилии, Скандинавии, Каталонии (и целых два — в честь Индии); шахматы — это про весь мир!
Начинающийся наивным подростковым расследованием роман превращается в пугающе близкую к современным реалиям антиутопию. Мальчишка-одуванчик, терявшийся по дороге из музыкальной школы, теперь – гениальный программист, но его детище используется для тотальной слежки за гражданами. Выросшая девочка превращает мамины сказки в жутковатые арт-перформансы. А главный герой пишет о них всех роман (а может пишет автор, мы запутались), пытаясь удержать внутреннее равновесие в этом плохо отбалансированном мире.
“
(Мне странно сейчас вспоминать все это – эту ночь на кухне, этих насекомых в свете фонаря за окном и этот диалог: вот так, буквально из ничего родилась новая история, одна из самых известных маминых сказок; и вот вопрос: если бы я знал тогда, как сильно эта сказка про спрятанное озеро аукнется мне в будущем, как бы я поступил?)
Маргарет Этвуд. рассказ служанки
Общество гипертрофированно-изувеченных стереотипов о мужском и женском. Каждый здесь – заложник своей роли, жёстко регламентированной: от ограничений маршрута прогулки до предписанных сексуальных практик.
“
Они часто болеют, эти Жены Командоров. Болезни разнообразят им жизнь. Что до нас, Служанок и даже Марф, мы болезней избегаем. Марфы не хотят, чтоб их выпихнули в отставку, ибо кто знает, куда потом? Старух теперь особо не видать. Ну а мы – любая настоящая болезнь, долгая, изнурительная, потеря веса или аппетита, выпадение волос, отказ желез, – и конец.
Обманчиво гуманное общество предлагает “гуманизированный” способ казни. Осуждённый вынужден практиковать по-сартровски экзистенциальный образ жизни.
Каждый шаг к смерти прикрыт абсурдистской бюрократической упорядоченностью и опрятностью. Всё справедливо. Ужас разложен на кусочки, рационализирован, ничего страшного! Вам всё объяснят и дадут возможность пообщаться с палачом.
Увлекательное экспериментальное психологическое приключение!
Каждый шаг к смерти прикрыт абсурдистской бюрократической упорядоченностью и опрятностью. Всё справедливо. Ужас разложен на кусочки, рационализирован, ничего страшного! Вам всё объяснят и дадут возможность пообщаться с палачом.
Увлекательное экспериментальное психологическое приключение!
“
— В общем, если не будете успевать, звоните им и договаривайтесь о переносе даты. Но сильно не откладывайте. Не затягивайте.
— То есть можно, в принципе, затянуть? Отложить?
— В принципе, нет, нельзя. Просто стараемся идти навстречу. Мало ли, человеку доделать какие-то дела нужно, съездить к родным и так далее. Мало ли что. Мы понимаем, идём навстречу. Но затягивать не надо.
— То есть можно, в принципе, затянуть? Отложить?
— В принципе, нет, нельзя. Просто стараемся идти навстречу. Мало ли, человеку доделать какие-то дела нужно, съездить к родным и так далее. Мало ли что. Мы понимаем, идём навстречу. Но затягивать не надо.